Текстовая расшифровка документального фильма, подготовленного РФЯЦ – ВНИИТФ к столетию со дня рождения Евгения Ивановича Забабахина (16.01.1917 — 27.12.1984).
16 января 2017 года – дата 100-летия со дня рождения Евгения Ивановича Забабахина, выдающегося советского учёного, одного из создателей отечественного атомного оружия, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Сталинской премии. Каким он был в работе, в повседневных делах, в семье? Человек, без которого невозможно представить ни город Снежинск, ни Ядерный Центр ВНИИ технической физики. Вспоминают современники академика Забабахина.
Борис Беляев, ветеран РФЯЦ-ВНИИТФ (в 1981–1988 гг. главный инженер ВНИИП): «Если мы чувствовали, не то что свою ущербность, но малую значимость, как технологов в первых годах, то с приходом Евгения Ивановича все достаточно резко изменилось. Он стал нас подтаскивать к себе, ставя конкретно технологические задачи в области материаловедения, машиностроения. Советы, консультации – так не назойливо стал подтаскивать. И вот помня, что он в душе технолог тоже – ведь конструктор отвечает «что делать?», а технолог отвечает на вопрос «как делать?» У Евгения Ивановича эти два вопроса были очень связаны. И мы это сразу почувствовали. Только он для нас был свой. Свой! Я для человека такого ранга и интеллектуала не хочу сказать «в доску свой», но он был свой для нас. Это для нас было очень важно».
Борис Дмитриевич Бондаренко (1925–2006), ведущий научный сотрудник РФЯЦ-ВНИИТФ (из книги «Слово о Забабахине»): «…то время работы под руководством Евгения Ивановича и Якова Борисовича (Зельдовича) мы, теоретики, называли «золотым веком» и в работе, и в творчестве.
В нашем коллективе не было непререкаемых авторитетов. И такую атмосферу создавали наши руководители. Легко работалось, легко дышалось…».
Николай Волошин, помощник директора РФЯЦ-ВНИИТФ (в НИИ-1011 с 1962 г.): «Восхищаяюсь до сих пор! Его умение рассказать то, что он хочет донести до слушателей, ну просто бесподобное. Вот выходит к доске: мел, нарисовал, написал, что по осям. Кстати, он очень часто спрашивал у других докладчиков, первое же слово: «А что по осям?» Потому что те в своей голове думают, что всем всё понятно что нарисовали. Евгений Иванович: «А что по осям?» Это его умение донести свои мысли просто, четко и немногословно. Он не любил эпитетов. И даже когда мы, я с отчетом приходил, где-то на какой-то странице он напишет «очень успешный опыт» или «большая работа», или чаще всего он смеялся над термином «большой объем работы». И все спрашивал: «А почему не площадь?»
Сам он выступал очень четко, сжато и внятно. Рядом с ним просто нельзя было не соответствовать. Я бы так сказал. Когда рядом с таким человеком находишься, хочется самому подтянуться, стать уменее, чем ты есть, ну и вообще не задавать глупых вопросов».
Леонид Паавлович Волков, заместитель начальника отделения экспериментальной физики РФЯЦ-ВНИИТФ, начало 1970-х (из книги «Слово о Забабахине»): «…Иногда мы проявляли юнешеский максимализм, доказывая Евгению Ивановичу необходимость того или иного измерения, ссылаясь на американцев: «А ведь они это уже сделали». На что он говорил: «Надо понять зачем они это делают и что им это дало»…».
Александр Аверин, первый заместитель главного конструктора РФЯЦ-ВНИИТФ (во ВНИИП с 1970 года): «Мы изучали газодинамику и по Станюковичу, и по Зельдовичу. Зельдович Яков Борисович сказал, что основная заслуга Станюковича – это не большие, толстые формулы, а то, что он открыл Забабахина. Вот такие моменты. Естественно, интересуюсь работами Евгения Ивановича, поскольку работали под его началом, и в прямом и в переносном смылсле. Вообще говоря, его работы узнавал только здесь, и кто он за величина. Великолепное знание газдинамики. Очень любопытный такой момент был. Один раз принимая экзамен, он обнаружил слабую подготовку «соискателей», скажем так. И он пришёл к выводу, что это он виноват. Что он давно не общался с молодежью, и он начал снова свой курс лекций читать. То есть, он воспринял это как свой прокол. Это говорит о его отношении к делу».
Петр Иванович Коблов (1930-2014), первый заместитель главного конструктора РФЯЦ-ВНИИТФ в 1968-1997 гг. (из книги «Слово о Забабахине»): «…Евгений Иванович, по моему убеждению, создавал или утверждал столько документов, сколько можно понять и, подписав их, отвечать за их содержание…».
Родион Вознюк, ветеран РФЯЦ-ВНИИТФ (в 1979-1999 гг. ученый секретарь ВНИИТФ): «Когда мне предложили стать учёным секретарем научно-технического совета института, вот здесь я уже работал с Евгением Ивановичем достаточно плотно. Самоподготовка совета была уникальнейшая. Евгений Иванович заранее знал четко, что должно быть на совете. И он мне прямо говорил, у него была такая тетрадка, школьная тетрадка в клеточку. Она была расчерчена вертикальной линией на две половины. На одной половине он ставил вопросы, которые нужно, на второй половине он уже потом заполнял, когда уже получал ответы. Мы с ним обговаривали повестку дня, по сути дела, он говорил и непосредственно ставил задачи, что в докладе должны быть отмечены те-то, те-то вопросы, проверьте».
Олег Николаевич Крохин, доктор физико-мататематических наук, сотрудник РФЯЦ-ВНИИТФ в 1955-1958 годах (из книги «Слово о Забабахине»): «…Это был настоящий руководитель. Он не занимался мелочной опекой, но находил время посмотреть кардинальные вещи, несмотря на то, что у него было свое дело…».
Вадим Симоненко, заместитель научного руководителя РФЯЦ-ВНИИТФ (в НИИ-1011 с 1961 года): «Он был очень хозяйственный. Он очень умелый, он умел всё делать. У него была вот эта школа, он был мастером, он по металлу работал изумительно. Он действительно очень хорошо организован внутренне. И к тому же у него был просто прекрасный почерк, он не то что калиграфический такой, он у него бисерный, но очень четкий. И вот эта его манера очень точно выражаться – не быстро, не торопясь, но очень точно и продумано, это нечто такое сразу привязывающее».
Константин Константинович Крупников (1922-2006), начальник отдела газодинамического отделения РФЯЦ-ВНИИТФ в 1960-1990 годах (из книги «Слово о Забабахине»): «…У него была способность удивляться. Обычно это качество присуще детям. Я где-то прочитал, что если человек сохранит эту способность, то он всегда будет человеком творческим…».
Николай Забабахин (сын Е.И. Забабахина, ведущий научный сотрудник РФЯЦ-ВНИИТФ): «Отец, вообще говоря, в детстве много нами занимался – ребятишками: и по физкультурной части, и математика, физика – такие науки. Всегда с нами находил время. С малых лет, начиная когда мы были маленькие, шестеренки рисовал: несколько шестеренок, эта сюда крутится, куда крутиться последняя? Приходил с работы, спрашивал – домашнее задание сделал или нет. Это были, кончно, самые простые, когда мы маленькие были, с возрастом более серьезные задачки были. Но они были интересные, конечно».
Владислав Антонович Верниковский (1928-2001), главный конструктор РФЯЦ-ВНИИТФ в 1981-1989 годах (из книги «Слово о Забабахине»): «…Евгений Иванович очень любил решать всякие научные головоломки. Всегда внимательно просматривал журнал «Квант», извлекал оттуда задачки, некоторые из которых не всегда были «по зубам» и учёным со степенями…».
Борис Водолага, заместитель директора РФЯЦ-ВНИИТФ (во ВНИИП с 1972 года): «О гражданском подвиге Евгения Ивановича: когда появилось известное письмо сорока академиков, осуждающих деятельность Андрея Дмитриевича Сахарова, а Евгений Иванович Забабахин и Яков Борисович Зельдович этого письма не подписали. Хотя намёк был дан. Евгений Иванович твёрдо ответил, это он мне сам говорил: «Я таких писем не подписывал никогда и подписывать не буду». Вы знаете, Евгений Иванович Забабахин – Герой Социалистического Труда, но, может быть, мало кто помнит, что Герой Социалистического Труда Забабахин получил это звание в самом конце 1953 года. Я хочу подчернуть, что он получил его как учёный за тот вклад, который он внес в первичный ядерный узел, в его оригинальную конструкцию. И, конечно, когда приближался 1977 год, когда три четверти оружия Советской армии было сдано на вооружение институтом, научным руководителем которого был Евгений Иванович Забабахин, все справедливо считали, что эта деятельность, эта работа, в том числе и всего коллектива нашего института, вполне заслуживает второй звезды Героя для Евгения Ивановича. Но этой звезды не последовало. И ведь он же чувствовал…».
Корреспондент: «Возможно, это письмо аукнулось ему».
Борис Водолага: «Это безусловно».
Евгений Николаевич Аврорин, почетный научный руководитель РФЯЦ-ВНИИТФ (из книги «Слово о Забабахине»): «…Евгению Ивановичу была чужда любая поза, чужды наставления и поучения. Но его личный пример имел гораздо больше влияние, чем обычные методы наставничества и учёбы. Именно благодаря такому влиянию создана школа учеников и последователей, насчитывающая многих докторов и кандидатов наук…».
Николай Волошин, помощник директора РФЯЦ-ВНИИТФ (в НИИ-1011 с 1962 года): «Со мной был этот случай: я ходил к нему упрашивать, чтоб в программу физизмерений предстоящего опыта добавить кабели. Кабели, допустим, у нас 50 штук положено, 10 из них высокочастотных – суревысокочастотных – и 40 обычных. Но хочется еще что-то померять с большей точностью и т.д. Приходил и говорил, уже программа была утверждена, но он отказал мне не потому, что утверждена. Он таких аргументов никогда не приводил. Он внимательно выслушал: «Зачем вам надо?» Вот за этим, за этим, за этим. «Ну, а почему вам столько надо?» Вот на слово «почему» я и стал говорить, что вы знаете, в аналогичных случаях во ВНИИЭФ 120 кабелей, а вот тут только 50, и было бы неплохо, если вы бы немножко увеличили количество, мы бы получили больше информации. Он так помолчал и говорит: «То, что во ВНИИЭФ – это не значит правильно. Нужно рассуждать с нашей точки зрения. Вот мы составили программу, посмотрели, нам всё подходит, мы всё получим, что нужно. Давайте так и будем действовать». И вот ссылки на то, что где-то так, а нам бы также надо сделать, он никогда не воспринимал».
Борис Васильевич Литвинов (1929-2010), главный конструктор РФЯЦ-ВНИИТФ в 1961-1997 годах (из книги «Слово о Забабахине»): «…Его отношение к выражению своих мыслей распространялось и на литературу. Евгений Иванович восхищаялся брошюрой Чуковского «За русское слово», которую не просто прочел, а восторженно выражал с ней солидарность и советовал всем нам проштудировать ее и применять на практике, вытравливая из наших научных отчетов прилипчивый канцеляризм…».
Борис Беляев, ветеран РФЯЦ-ВНИИТФ (в 1981–1988 гг. главный инженер ВНИИП): «И как свой, он создавал такую особую обстановку во взаимоотношении: постановкой задачки, манерой говорить, совместными усилиями найти ответ на какую-то технологическую проблему. Он такую обстановку создавал, она даже была похожа больше на игру. Весёлая игра, но игра с высоким уровнем профессиональной части по результатам. И нам, конечно, всё это импонировало. Но тон задавал в этом отношении всегда он. Он создал такую обстановку. Даже с нерешёнными задачами мы к нему шли как к товарищу, не боясь. Вот если Кирилла Ивановича [Щёлкина] мы побаивались, то к Евгению Ивановичу мы шли с распростёртой душой».
Юрий Андреевич Кучеренко, начальник научно-исследовательской лабаратории РФЯЦ-ВНИИТФ в начале 2000-х годов (из книги «Слово о Забабахине»): «…Достопримечательностью кабинета Евгения Ивановича, которая характеризовала его как человека влюбленного в природу, была всегда открытая оконная форточка с встроенной небольшой кормушкой для птиц…».
Родион Вознюк, ветеран РФЯЦ-ВНИИТФ (в 1979–1999 годах ученый секретарь ВНИИТФ): «Помню однажды я написал, что кто-то высказывался, я не помню кто, что нужно сделать безопасный ядерный боеприпас. Он «безопасный» подчеркнул и написал своими словами: «безопасным боеприпасом является болванка. А любой другой боеприпас – он опасный». Такие правки или что-то другое. Я когда ему предлагал что-то: «Евгений Иванович, протокол как-то некрасиво, давайте я перепечатаю». Он говорит: «Нет, нет, нет. Пусть так и будет». Это он подчеркивал, что с протоколом работали, и пусть так и будет. И в таком виде протокол уходил в Москву, насколько я помню, в течение недели этот протокол должен был быть в Москве».
Альберт Петрович Васильев, сотрудник теоретического отделения РФЯЦ-ВНИИТФ в 1961–1995 годах (из книги «Слово о Забабахине»): «…Евгений Иванович самозабвенно любил уральский край. И детям привил эту любовь. Вместе с отцом объездили они все окрестные города, проехали по уральским рекам, мыли на плёсах золото и встречали зарю на озёрах…».
Борис Водолага, заместитель директора РФЯЦ-ВНИИТФ (во ВНИИП с 1972 года): «Он был спортивный человек. Еще во время своей работы в Сарове он участвовал в соревнованиях по лыжным гонкам и здесь занятия обычными лыжами продолжал. Но очень быстро откликнулся на модное течение – появление горнолыжного спорта. Переходили по озеру к Вишневой горе и совершали, как правило, два подъема, потому что в те времена подъемника не было. В 1971 году начался строится первый бугельный подъемник на Вишневой горе. Ногами поднимались с термосами, спускались, ещё раз поднимались, перекусывали – и потом обратным ходом. У Евгения Ивановича появился такой инвентарь, он тоже катался. Есть такой снимок на склоне Вишневой горы, фотография, где лыжами было вытоптано «Забабахин», и Евгений Иванович, опрешись на палки, стоял. Свои первые шаги на Вишневой горе, первую свою практику в спуске, я приобретал на лыжах Евгения Ивановича. Это сейчас чего только нет у нас в магазинах. А тогда это была большая редкость».
Валентина Петровна Крупникова (1924-2000), научный сотрудник газодинамического отделения РФЯЦ-ВНИИТФ (из книги «Слово о Забабахине»): «…Коттедж Забабахиных всегда был полон детей и взрослых. В доме царила доброжелательная атмосфера. Когда хозяева и гости садились за стол, Евгений Иванович приветливо обращался к каждому…».
Николай Забабахин (сын Е.И. Забабахина, ведущий научный сотрудник РФЯЦ-ВНИИТФ): «Например, воспоминания очень яркие – это поход по Вишневой горе. Мы жили на 21-й площадке, потом он брал нам лыжи, мы пешком через озеро шли до Вишневогорска, вдоль по дороге шли, забирались на самую вершину Вишневой горы. Шли весь траверс: то есть до севера, до юга, вдоль всего хребта. Потом возвращались назад, и все это пешком занимало один день у нас.
Еще яркое воспоминание было. Мы этот путь прошли, уже возвращались и остановились перекусить. Он брал с собой термос, мама испекла пирог с мясом. Он выдал нам по кусочку пирога, мы были очень голодные, тут же всё съели. Был Игорь, Ярик Зысин и я, и отец. После этого он сказал: «Всё, поели – пошли дальше». Мы пришли домой, и тут он вытаскивает ещё остатки пирога, больше половины. После этого мы очень сильно жалели, что его там нам не дали.
Он всегда был чем-то занят: и дома считал, и приходили к нему Литвинов, Крупников и прочие. Дома всё равно он делал. А в свободное время, действительно, он занимался капом [кап – нарост на дереве с деформированными или хаотичными направлениями роста волокон древесины]. Это очень хорошее занятие. Можно, действительно, всеми вечерами заниматься этим делом, и, в принципе, это такая интересная вещь, с точки зрения художественной ценности. У нас одна комната была отведена под мастерскую: и токарный станок, и сверлильный, и сварка у нас там была. Он нас учил всему этому делу. Он понимал, что растут два мальчика, которые рано или поздно до пороха дотянутся, и, чтобы не было несчастных случаев, он с нами теорию взрывов не насильственно, но изучал. Все эти опыты с порохом происходили под его, собственно, руководством. Он, конечно, не ограничивал – пожалуйста, взрывайте, но соблюдайте технику безопасности и смотрите, что может быть. И поэтому мы с целыми руками, ногами сейчас живы-здоровы. Хотя опытов было очень много».
Джумбер Георгиевич Ломинадзе (1930-2014), доктор физ-мат наук, сотрудник РФЯЦ-ВНИИТФ в 1956-1958 годах (из книги «Слово о Забабахине»): «…Как-то он мне сказал, что самым приятным для него была собственная дипломная работа, а потом «пошло-поехало»: кандидатская, докторская и множество наград и званий…».
Александр Аверин, первый заместитель главного конструктора РФЯЦ-ВНИИТФ (во ВНИИП с 1970 года): «Когда заводчане сказали, что на изготовление оболочки нужна неделя, он страшно возмутился и сказал: «Я сам токарь, я за полдня вам сделаю эту оболочку. И, дейстивтельно, завод после этих слов, и я там учавствовал в этом процессе, пригласил конструктор, газдинамик, токарь, мастер, технолог, и мы, действительно, за полдня сделали эту оболочку. То есть, вот такие вещи, его кругозор потрясающий.
Взаимодействие, например, с внешними организациями – ГРЦ имени Макеева [Государственный ракетный центр имени академика В.П. Макеева]. Мне приходилось там часто бывать, и воспоминания о приезде Евгения Ивановича – это как появление солнышка. Наверно, не то сравнение, но именно, как светлого человека, это, в общем-то, было очень значимым событием. То есть, он, оказывается, во многих деталях разбирался, и с пониманием. Его с интересом слушали и понимали, и воспринимали как коллегу своего, а это, в общем, дорогого стоит.
Естественно, это дало толчок, что ты должен быть таким же. Хорошо, нескромно, но стараться быть таким же. Если ты разговариваешь на заводе, ты должен знать проблемы завода. Если ты разговариваешь с военными, то должен знать их проблемы. Не учить, ни в коем случае, но должен знать».
Николай Андреевич Голиков (1916-1998), директор государственного завода №1 РФЯЦ-ВНИИТФ в 1961-1965 годах (из книги «Слово о Забабахине»): «Можно сказать, что страстью Забабахина было покорять горные вершины, большие и малые. Поднялся он и на самую трудную вершину жизни – вершину большого человеческого уважения. И достиг он ее не из тщеславия или корысти, а по зову сердца, из-за большой любви к Родине, своему народу. Большая честь для каждого – встретить в жизни такого Человека, как Евгений Иванович Забабахин».
Вадим Симоненко, заместитель научного руководителя РФЯЦ-ВНИИТФ (в НИИ-1011 с 1961 года): «Для меня просто - это стержень и нить. Забабахинские чтения, во всей этой работе, я стремлюсь к той четкости, которая ему была свойственна в деле. То есть, здесь ни в одном месте нельзя фальшивить, просто нельзя. Ты имеешь дело с природой, и если ты ошибаешься, то это может дорого стоить во всём. И даже это кажется мелочь – здесь нельзя нигде халтурить. Надо везде делать аккуратно. Причем, были такие ситуации, когда у нас не получилось, а вот у этих получилось. Он говорит: «Сами виноваты. Что жаловаться, значит что-то не делали». То есть, вот эти принципы, которые мы с годами впитывали, они просто настолько сильны, что, мне кажется, они живут независимо. Потому что это – Евгений Иванович. Они просто естественны. Знаете, это как по индукции – тебя навели на это, и ты не можешь с этого сойти, потому что это – принцип, он такой, и ты ему следуешь. Это просто на всю жизнь».
Фильм о Евгении Ивановиче Забабахине создан информационной службой РФЯЦ – ВНИИТФ в 2017 году, опубликован на сайте РФЯЦ – ВНИИТФ http://vniitf.ru/data/files/video/zababahin.webm